-Вы хотите решить данную проблему прямо сейчас? - вкравшееся в голос ехидство, упоительное ощущение вседозволенности, не покидающее Одетт стоило господину начальнику переступить порог погребной тайной комнаты вслед за ней. Уже тогда захватив в плен сомнительный экспонат мужской гордости, девушка поймала ту волну бесконтрольного коварства типичного кукольника. Слишком самонадеянно? Но разве не в этом прелесть максимальной отдачи?

Последнее слово слишком гулко отозвалось глубоко внутри, если не заставляя недавно страдавшее от несправедливости по лжепротоколу сердце сжаться в тиски, то одарить тело невероятно окутывающим изнутри теплом. Отдача, ответ, следующий ход. Все так или иначе было связано с азартной игрой, а неоднозначная реакция распаленного мужчины на собственническое местоимение немного его подкосила. В природе не было никаких на корне перечеркивающих ход жизни заявлений, громких признаний, бьющих в глаза остальному миру знамений и прочего за ненадобностью, по крайней мере, они оба считали это правильным. Зачем портить лишними думами и теоретическими вопросами "а если..." то, что и так хорошо идет своим путем.

Впрочем, недвусмысленное скольжение теплых пальцев по голым и страдающим от недостатка внимания участкам кожи отбросило подобные размышления еще на пару сотен часов назад, возвращая хозяйке прежнее безобразно потрясающее легкомыслие.

Вот только последствия: один короткий момент замешательства, и уже потеряно лидерство. Шумный вздох. В предвкушении заряженный воздух вокруг тел становился слишком тяжелым и оседал в легких почти как смола у самых заядлых курильщиков. В отместку на уже безболезненные укусы, девушка бесстыдно нырнула пальцами одной руки под ткань брюк, проводя подушечками по отчетливой линии белья, безудержный принцип отмщения сыграл роль. Хоть разум и твердил о сроках и времени, высокопарное возбуждение не спешило соглашаться, позволяя стеллажам поучаствовать в соревновании на самую удобную поверхность.

Когда большую часть жизни бежишь от серьезных отношений, каждый раз заворачивая за угол, боишься столкнуться с привязанностями, сложно вернуться к заводским душевным настройкам человека, частью сути существования которого является другой. Однако, Одетт никак не могла укрыться от соблазна новых ощущений. За четверть года весы Истины равномерно покачивались и никак не могли ни достичь точки равновесия, ни склониться в сторону сердца или правды. Разобраться с этим априори просто: достигнуть соглашения с внутренним миром, признаться в том, что чувства далеко перешли планку лютой страсти и все больше стремятся к чему-то возвышенному, напрасно отвергаемому лишь от своей неопытности и непросвещенности. Но на то Одетт Вэман и была собой на все 100 процентов, а то и на все двести, если не могла принять простое как должное, не покопавшись в гробницах тысячи мыслей. Но об этом завтра.

Тем временем теория о невозможности решения проблем сексом рушилась так быстро, как под руководством правой ладони брючный состав принимал положение «гармошка». Аккурат на шорох скользящей ткани приходится тихий, по определению должный быть протестующим, хриплый стон. Умение дышать ровно утеряно в жадной войне за исступление, ведь обоим жизненно необходимо быть абсолютно awesome.

Дико и безудержно, до потери не только управления, но и срывающего голос крика «Палундра!», эмоции на палитре смешиваются, как химические вещества в мензурках, столь же взрывоопасно, когда не следишь за пропорциями - и невозможно заранее предугадать какой цвет будет основным, результат и вовсе покрыт беспросветной дымкой тумана. А смысл слов уже с трудом воспринимается…

Никакого чувства такта. В лексиконе Вэман напрочь отсутствует понятие «компромисс»: - Выбор есть всегда, мистер Старк, - доносящийся до уха собственный хрип вызывает усмешку и неподконтрольное желание облизнуть губы, уже не заботясь о манерах(а когда-то заботилась?). Продолжать дискуссию равносильно очередной растратной занятости драгоценного и горячо любимого рта, захваченного в плен женскими губами в жадном почти животном порыве. Пожалуй, излишне доступно, Одетт поддалась бедрами вперед, фактически даруя никому ненужное исключительно формальное разрешение на продолжение, почти прогнувшись в пояснице, снова упираясь лопатками в твердую поверхность стеллажа, пока ее губы занимались новым исследованием рта Тони Старка.

Поглощала излюбленная слепая страсть, не поддаться которой было бы просто неуважительно, если учесть тот факт, что эта дама в вульгарно красном с верным псом алкоголем однажды свела эти души. Именно души. Одетт любила секс со Старком по многим причинам и перечислять их сейчас было бы крайне неуместно, не говоря уже о том, что всё личное подобного рода, девушка всегда хранила при себе и не доверяла даже пресловутому дневнику по законам жанра вечно прячущегося под матрацом в собственной спальне. Но одной из главной причин было именно необъятное взаимопонимание внутренних миров, достигаемое отчего-то только при слиянии внешних оболочек, и часто скрываемое под личиной очаровательных эгоистов, коим дуэт Старк-Вэман, как в целом, так и по отдельности принципиально себя считал.

Хор бьющихся друг о друг бутылок от покачнувшегося стеллажа усиленно пытался приглушить сорвавшийся стон, пересылавшего частицы вожделения в находящиеся рядом родные губы. Въедавшаяся под толстую корку спрятанного сознания панихида павшим в сегодняшнем ближнем бою только подстегивала, заставляя чувство утолившего свое любопытство неисправимого собственника смениться аномальным желанием подчиняться своему начальнику, во всех естественных и потаенных смыслах.

Желание, нуждающееся в исполнении, а не огласке.

Невыносимо затянувшееся в ожидание своем проникновение, бедрами навстречу до легкого прогиба в спине с тихим шипением рядом с любимыми губами, тут же подвергаемым новому укусу с края. Каждое его прикосновение будто несло за собой признание, когда Одетт едва сдерживала себя от порыва жадно впиться не только в губы, но и шею, плечи, покрыть все тело знаками, подтверждающими возвратное местоимение «мой». Жаль, что на следующий день переговоры продолжатся, и в данный момент почитать состояние родного тела приходится ее совести.

Сковывающее движение пространство, трижды посланное к черту, позволяло Одетт насладиться лишь положением жертвы. Пусть. Ты победил. Лишающее последнего ума горячее скольжение внутри, набирающее скорость при разгоне. Главное поддаться моменту.