Зачем и почему? Это так сложно объяснить с психологической точки зрения. С кем в нашем забытом мире не случалось подобное? Просто скромно разыгранная миниатюра времени и пространства, которая должна была всех посмешить, приобрела вид весьма запланированного мероприятия с последствиями, о которых еще только предстоит задуматься. Сейчас же все было просто. Не существовало черного и белого, как противоречивых понятий, несших за собой значения разрешенного и аморального. Не существовало секретаря и директора, начальника и подчиненной, девушки и мужчины вдвое старше ее, блудливого холостяка и знающей себе цену заучки.

Темень ночи, покрывающая просторы комнаты, разбавлялась тусклыми огоньками маленьких светильников. Одетт хотела сконцентрироваться лишь на мужчине, но сознание, давно поднявшее белый флаг в сражении за благоразумие, решило подыграть памяти и запечатлеть каждую деталь. Хороший ход – смотреть на два шага вперед. Вэман обязательно вышлет им благодарственное письмо с пометкой «ненавижу» за возможность вспоминать интерьеры комнаты однажды случившегося происшествия. Пока еще случающегося…

Девичий слух улавливал лишь мелодию скользящих тканей и бесстыдно жаждал продолжения проклятых симфоний, почти заставляя пальцы ног проникать под ткань мужских брюк и бесстыдно спускать их под громкий гул оваций пульсирующих в висках вен. Действия были настолько просчитаны, что пугали Одетт не столько своим существованием, сколько идеей. Неужели инстинкты развиты настолько, что позволяют ее телу вытворять подобное? Похоть пеленала глаза правде, завязывая их с особым усердием не просто платком, но черной не пропускающей и серый свет тканью, будто изнывала от желания доказать Вэман очередную в ее жизни теорему. Какую? Ей с трудом удавалось заставить себя думать о последующих операциях над объектом Э.Старк, а копаться в собственных потемках, границы которых ей самой только предстоит узнать после глубокого анализа, – простите.

Принося мужчине последний положенный не по должности, а исключительно по доброте душевной, карт бланш, чувствуя прерывистое дыхание на голых ключицах и влажность дурманящих губ на своей груди, Одетт хрипло выдохнула, едва заметно прогнувшись в пояснице, касаясь края холодного крашенного дерева. Тяжесть в легких вопреки логике лишь усилилась, но это позволяло ей причинно опрокинуть голову назад, поддаваясь тянущему в пучины головокружению, и упереться ладонями в мужские плечи, наслаждаясь их напряженностью и мощью, доверяя (или поручая) ногам окончательно разделаться с одной из лишней частей мужского гардероба, опустив ее по возможности чуть ниже бедер. Теснота и жар не позволяли уходить мыслям о грядущем празднестве далеко и насильно заставляли крутиться вокруг да около проблемы чертового рояля, до сих пор не позволяющего девушке занять предполагаемую ее стандартами роль ведущей (или хотя бы со-ведущей).

Мужчинам большую часть жизни необходимо чувствовать себя самцами, охотниками, завоевателями, Старк в этом плане, безусловно, был оригинальнее нескольких миллионов, заставляя женщин страдать от мыслей о том, что они сами ему навязались. Однако, черт с два Вэман будет думать о себе также хоть когда-нибудь. Возможно из глупых детских принципов, один из которых граничит с вечным отцовским причитанием «не будь дурехой», но скорее ответ лежит где-то на поверхности, оставалось только обратить на него внимание.

Прикусив краешек нижней губы, шатенка довольно улыбнулась, не позволяя сбитому шумному дыханию подавить радость от маленькой победы над мужскими брюками. Она ждала этого момента, когда безусловно дорогие и сердцу, и душе, и кошельку джинсы, подаваясь беспощадному гравитационному полю Земли, громко звякнули пряжкой по полу. Шалость удалась.

Florence and The Machine – No Light, No Light

Хриплый стон с совсем недалеких губ, отметившийся приливом если не гордости за бесстрашие, то определенно неразборчивой размытой радостью, заставил лицо девушки вспыхнуть от прибитой к внутренним стенкам щек крови. Алогичное стеснение было признано абсолютом, достигнутого только теперь под пойманные друг другом взгляды, чья длительность контакта сравнима разве что со спринтерскими бегами, где-то в пределах 9 секунд, ровно там, где сейчас устанавливаются мировые рекорды. Лучший круг.

Пустая торопливость, игравшая на руку, так как не позволяла переключиться на лишние отвлекающие от последних барьеров думы. Неужели они так долго к этому шли? Вечер приобрел статус хронически бесконечного, измеримого лишь по шелухе, что они разбирали на выставленных по собственным желаниям психологическим преградам, каждая из которых становилась все меньше от порога паба до двадцати двух шагов от порога дома мужчины к белоснежному идеальному инструменту. 

Что может быть разумнее безумия в нашем мире? Клише полностью оправдывалось в личном тихом омуте, где черти пировали от внеплановой победы над бравым Камелотом, как сейчас Одетт неосознанно ликовала от собственного уничтожения. Можно ли назвать самоубийством то, когда ты заказал киллера на самого себя?

Пугающе послушно отзывались кожные рецепторы, приводящие в движение маленькие, но вполне ощутимые электрические разряды по нервным синапсам. Совершенно точно, по Декарту, с поправкой на возбуждение, заряды отбивали чечетку по прибытию в мозг, взаимодействовали там с духом или совокупности того, что от него осталось, и порождали необычайно легкое чувство эйфории.

Не было бабочек у нее в животе, и лицо у него точно не искрилось волшебными лучами. И отец определенно должен был наказать свое дитя за подобное обращение к его литературным святым бредням. Балом правила химия, почти полностью забирая с плеча гнетущий мешок с обглоданными костями ответственности у здравого смысла, давно смирившегося и страдающего, как и все существо девушки от всплесков активированного режима зажигания.

Провокационные движения пальцев по позвоночнику вниз в аккурат скольжениям ее едва влажных ладоней в противоположном направлении к плечам преследовали одни цели. Расстояние было непростительной растратой, калориметры наверняка бы отметили расточительный расход телесного тепла. Безропотно и бесстыдно шатенка придвинулась ближе, лишая воздуха еще нескольких сантиметров жилой площади, почти не обращая внимания на прохладную поверхность рояля, куда тепло еще не удосужилось прийти. В считанных миллиметрах, возможно и вовсе не существовавших, от мужских губ Одетт нелепо улыбнулась в каком-то праздном предвкушении, прежде сомкнув ладони в замок на чужом затылке, почти легко и осознанно поддавалась бедрами навстречу греху. Позволяя себе на мгновение затеряться в забытых ощущениях физического единения, Вэман не удержалась от  тихого полустона, приглушенного лишь плотно сомкнутыми губами.

Короткий отчетливый импульс, как световая волна, молниеносно достигнувший своего пункта назначения. Никакой пощады и ничего лишнего, когда судьба дарит один единственный случай, одинаково способный растаять и перевернуть Вселенную. Еще одно просчитанное движение, непонятно примитивный для игры их уровня сложности, - скрестить лодыжки на мужской пояснице, умышленно придавливая пятками для контроля, - никакой пощады.

Теряешься. И даже не пытаещься зацепиться остатками сил за определенную эмоцию. Она просто поддавалась течению, благополучно отвергаемому большую часть сознательного состояния. Оттого ли все казалось таким невероятным? Имеющим право на существоание только в самой отдаленной параллельной вселенной.

Слишком пьянило это тепло, обманывая несущестсвющими или пока неопределенными чувствами. Ведь до этого дня тлело только желание, чисто физическое влечие, коим страдает каждый чаловек на этой проклятой планете. Эмоции постфактум сообщали о буре, которая уже отбивала свой ритм в венах на висках. Все началось и закончится здесь, в пределе двадцати двух шагов под слитые в единое стоны двух сошедших с ума.

Чувство полной заполненности, сеющее несуществующее спокойствие и однородную панику, бьющую во все колокала системы защиты. Ощущение, что ты обрел давно забытую частицу себя, которая была навеки потеряна неведомо в каком тысячилетии. И с высоты собственного сознания или происхождения, что заведомо приносило ей обязанность быть романтиком в любой даже самой холодной расчетливой ситуации, Одетт готова была поклясться, что подобные чувства доступны человеку единожды на приходящую жизнь. Все это - психологическое, стояло бы на порядок выше физических факторов: трения горящих тел, скорости движения друг к другу, капелек пота, отражавшихся в карих глазах льдинками, которые только предстояло растопить.

Она сорвалась, допустив, пожалуй, самую величайшую ошибку в своей жизни. Пан или пропал. Покерная раздача, несущая за собой мнимую победу над ситуацией, но никак не над чувствами. Разум успел трижды чертыхнуться, прежде чем поднять белый флаг и разрезать красную ленту. Полгода ее желания потеряли подпитку в вожделении и обратились к новым источникам.

- Тони,- почти сентиментально с коротким выдохом и хрипло в находящиеся рядом приоткрытые губы, одно произвношение имени на два удара сердца. Своего ли? Трудно определить, и мотивы собственного еще только предстоит познать.
Сердцебиение, если не заставляло обладательницу сойти с ума окончательно, то нарочито принуждало запрокинуть голову, ведь кислорода было так несправделиво мало. Пятки с силой упирались в чужую поясницу, заставляя невозможное становиться реальностью, глубокой и проинизывающей все естество без остатка. Ускореенный ритм, и почти немеющие пальцы на чужих плечах, прикосновения перебивающиеся на ногти. Кто заботится о следах в такой момент. Царапая до ощущения горячей плоти под каждым ноготком, почти властно и в то же время пугающе бесконтрольно. Она могла лишь поспевать за ритмом, поддаваясь вперед все резче и отчаяннее, до режущей едкой боли внутри, сбивчиво пытаясь поймать желанные губы в плен.

Все сливалось в размытый ком. Мир за пределами манящих карих глаз существовал для нее под призмой детского калейдоскопа, складывался в замысловатые пазлы из потерявших цвет деталей под до этого незнакомым взглядом. Необъяснимо сводившим с ума гораздо больше чем мягкость действий губ относительно ее, той, что она определенно не заслуживает при своем достаточно пакостном и губительно доступном поведении. Отчаянная боязнь накроет завтра, когда она будет раздумывать над визитом к психиатру или заявлении о бессрочном «отпуске». А сейчас Одетт была готова провалиться в черную дыру, с условием, что отправится следом за его глазами, призывно манящих на новый грех, светящийся понятным только ей светом, как для бесстрашного или необычайно глупого мотылька.

Каждое его движение – словно четко отрепетированное, созданное специально для неё, выводящее на новый уровень, никогда не испытываемых чувств, когда понятие «секс» теряется на фоне пресловутых звезд в голове и тумана во взгляде. Искуплять неуязвимый бесконтрольный эгоизм внешними факторами, отзываясь на каждое резкое движение с разливающим негу трением по нутру хриплым стоном с быстро обсыхающими губах, болезненно ожидающих нового внимания и упоения, пока их удостаивалась сладко ноющая шея. Девушка уже не старалась забивать собственный ритм, Старк устрашающе быстро улавливал каждую ее эмоцию, читал мысли.

…мисс Вэман, пытаться Вас “читать” не обязательно. Достаточно просто взглянуть.

Толчок. И единение становится все более идеальным, без пресловутых углов вечно мешающих. С каждый разом. С каждым глухим рвением вперед, навстречу друг друга в безнадежной погоне за чем-то большим. Границы давно приобрели статус условности, но на каждый удар они переставали существовать, сбрасывая Одетт в пучину, как с вершины вулкана в жерло бросают животных на жертвоприношения своим богам, и едва она успевала привыкнуть к ожогам, ее жестоко поднимали на поверхность.

Откликаясь на властный захват шеи, она снова поймала взгляд темных глаз, обессиленно поднимая ладони с лопаток к плечам, обхватывая их крепче, желая лишить мужчину всякой возможности отдалиться. Слепо поймав губы своими, на короткий миг под подкатывающие волны финальных аккордов позволяя себе шальную мысль, что ничего не кончится. Одинокую и никем неподдержанную, улетевшую в Неверляндию к Питер Пену, который так и не захотел становиться взрослым.

Срываясь на ничем не приглушенный стон, словно обнажающий всю ее суть, когда отдача от порывов прошибает даже самые отдаленные участки нервных окончаний, сжимаясь внутри предельно от затягивающей под свои гребни волну, от достигнутого окончательного единения всех деталей мозаики на оборванных концах другой стороны. Хриплое горячее дыхание совсем рядом, нарастающее давление, бьющее стекло ее души.

Linkin Park - In Pieces

Миг. И она парит над Землей, покоряет пространство и время. Не существует ничего, и это дарует почти ощущение невесомости, и одновременно она чувствует все, повисающее мешком с камнями на шее, вполне способное не только остановить, но и утащить за собой в пропасть, напоминая о том, что реальность не так далеко ушла, как ей бы следовало или как им того хотелось. Реальность была здесь. Не в голове, пока еще нет. Но в легкой тяжести мужского тела, прижавшегося к ее собственному, недавно слитым воедино, в его горячем дыхании пытающемся теребить ее мокрые локоны и в еще не успевшем успокоиться сердце, отбивающем похоронный марш всему святому, таившемся глубоко внутри в темницах, дальше места, где обитали пресловутые побежденные принципы, напрочь забытые на выходе из лифта.

Приобретенная вновь тяжесть в грудной клетке, как захлопнутая с особо грубой силой клетка, совсем не мешает лавине мыслей обрушиться на голову. Одетт подняла взгляд, едва различающий детали, куда-то за мужское плечо, и сглотнула сухой ком застрявшего поперек горла воздуха. Сумасшедшая, - обвинение верховным судьей, обжалованию не подлежит. Девушка тонко улыбнулась, рисуя губами понятный ей одной узор на виске.

Немой свет тусклых ламп еще отражался от лакированной поверхности рояля, принося несуществующее и просто не имеющее право на существование спокойствие. Зализывать раны она будет потом с утренней пробежкой по побережью, когда шумный город еще будет под куполом сна, а дорожки отдавать ночной прохладой, а пока необъяснимо родное тепло дарило губительно мнимую защиту от завтрашнего дня, и этого вполне хватало, чтобы позволить себе заползти под этот хрупкий панцирь. Никакого фарса, утерянный Рубикон не единожды был перейден и должно быть иссох от такой халатности и наглости, желаемое взрослое было получено.

Вэман осторожно прикоснулась к мягким порядком истерзанным за этот вечер губам своими, ловя еще горячее дыхание, обессиленно соприкоснувшись лбами, неожиданно устало прикрывая глаза. Только последний раз, пока это еще было возможно и доступно, пока это еще воспринимается за малое на фоне произошедшего и можно спустить все на туманность в мыслях, хоть там сейчас и парила ясность. И благодарить стоило Энтони Старка за то, что он не был в состоянии что-либо читать в ее глазах, верить в это определенно стоило затраченных нервов и принесенного упоения душе.

Непросто подвести черту там, где границы утратили свой смысл. Невольно задаешься вопросами, а существовали ли они когда-то и будут ли отстроены теперь? Аккуратность и галантность – это определенно не то, что следовало ожидать после одной ночи. Никто не бил в колокол, и точно не держал свечу. Они отыграли своё. Превосходная партия. Зрителей просим разойтись и желаем все доброй ночи. Актеры живут своей жизнью за сценой театра, дело останется за малым – привыкнуть к такому восприятию и не искать его взгляда. Того взгляда, ведущего за пределы его души.
Все будет по-взрослому. Все должно быть так
… даже в мире, где никто никому ничего не должен.