Улыбайтесь, дамы и господа, улыбайтесь! Только улыбка сможет помочь Вам даже в самой безвыходной ситуации, где, казалось бы, на первый взгляд остается сесть и сложить руки на коленях, ожидая своей участи, только улыбка сможет расположить к Вам человека, но только в том случае, если Вы улыбаетесь искренне, от всего сердца, вкладываете в улыбку частичку своей души. К тому же искренняя улыбка никогда не выходила и не выйдет из моды. И нет ничего плохого, нет ничего ужасного в милых мимических морщинках вокруг глаз и рта – они только украшают всех, а с возрастом делают наше лицо приятнее и говорят лишь о том, что жизнь была прекрасной, радостной и счастливой, что мы радовали близких так же, как и они нас.
Вот и Эмма сейчас улыбалась, а что ей оставалось еще делать в данной ситуации, что говорить – оправдываться, придумывать что-то или винить себя во всем. Да, она всегда умела совершать судьбоносные ошибки, а потом умело себя винить во всем этом и убиваться. Конечно, можно было бы попытаться незаметно уйти и мест, куда можно было бы уехать или убежать, было много, но вот где остаться, где ее сердце скажет, что вот он ее дом… да и был ли во всем этом смысл после всего произошедшего за этот вечер, после всего сказанного – такой поступок был бы очередной глупостью со стороны девушки, как и все то, что она делала за последние дни, да и сама она не хотела так поступать, не хотела и все тут. Не хотела терять единственного человека, рядом с которым чувствовала себя нужной и, как бы громко это не звучало в данной ситуации, была счастлива.
Но вот взглянуть Джонатану в глаза девушка боялась, она так и стояла, как истукан, переводя взгляд со своих туфель на танцпол и обратно. А ведь так хотелось окунуться в глаза Джо и утонуть в них, проникнуть в него, в его душу, понять, именно понять, что будет дальше, что он чувствует и не забывать все это никогда, оставить в памяти как нечто неповторимое и, скорее всего, уже недосягаемой ей.
Она все не решалась посмотреть на Крауна, но чувствовала его взгляд на себе и представляла, как выглядит его лицо, понимала на сколько он обескуражен и шокирован сейчас. И от этого ощущения его взгляда ноги девушки становились ватными, ее бросало в дрожь, ей казалось, что нет никакой жары, что сейчас Рождество и она не в душном Майами, а в снежном Нью-Йорке, где только сделай шаг и потеряешь человека или потеряешься сам безвозвратно. Но хуже всего, что девушке хотелось продолжать стоять и чувствовать его взгляд на себе. Просто чертовщина какая-то… Нет, все-таки странная ситуация: ни один человек, встреченной Эммой за всю ее небольшую жизнь, не мог удержать ее одним лишь взглядом, не мог заставить вздрогнуть, не произнося не слова, не мог и все тут… а у Джонатана получилось и это не было смешно, это скорее пугало Сандерс. Нет, во что-то сверхъестественное она не верила, в магию, порчу, привороты и прочее тоже – возможно, она когда-нибудь и поверила бы в это, но только после того как ей бы объяснили природу этих явлений с использованием математических выкладок, но ни как не иначе. А тут… все это не поддавалось логическому объяснению, выбивалось из стройного ряда всех имеющихся в ее арсенале знаний. Но Эмма не могла противодействовать всему происходящему с ней, не могла контролировать свое тело, свои эмоции.
Да, она практически сама призналась Джонатану, подтвердила его предположение о ребенке, а теперь… Теперь она поняла, что все, что происходит в нашей жизни — к лучшему. Иногда, кажется — тупик, не получится ничего, не случится, как ни старайся. Но в итоге это не тупик, а крутой поворот, не конец жизни, а начало новой. И самое тяжелое событие, самое тяжелый разговор превращается в новые счастливые моменты. Она была согласна на все, готова идти хоть на край света только с Джонатаном рядом. Рядом с ним ей было ничто не страшно. Как бы это не звучало, но она хотела, хотела его, хотела быть с ним не только сейчас, хотела быть с ним рядом всегда. Хотела целовать его, ощущать его прикосновения, видеть его глаза и постоянно в них тонуть, проникнуть в его душу, узнать его и никогда не забывать ни единой мелочи. 
Почувствовав легкий удар в спину, выведший Эмму из ступора, девушка резко обернулась, но рядом никого не было. Пожав плечами, она неуверенно взглянула в глаза любимого человека:
- Джонатан, я понимаю, все это странно, все не так должно происходить… - девушка чуть не рассмеялась, произнося все это.
Действительно, она не думала, что забеременеет так быстро, что последней месяц ее жизни станет похож на мексиканский сериал, где все что-то скрывают, драматизируют, плачут и одновременно смеются, либо же на индийский фильм, хотя песен и танцев пока не наблюдалось.
- И я пойму, если ты не рад, если не за… - дальше Сандерс не смогла произнести больше не слова. Рука сама потянулась к бокалу с вином, но девушка промахнулась и вместо бокала она схватила стакан Джонатана с виски и, не глядя, сделала большой глоток. Наверное, никто и не знал, но до этого момента Эмма не пила ничего крепче вина и то, предпочитая безалкогольное, а тут… девушка закашлялась, из глаза потекла слезинка, и буквально стало не хватать воздуха.  Прикрыв ладонью рот, быстро поставив на стойку стакан, выхватив из рук Джонатана сумочку, она направилась в туалет. Влетев в помещение, первое, что она увидела, было небольшое окошко практически под самым потолком – «идеальный» способ для побега. Перед глазами сразу же возникла картина, как она подвигает кресло к окну и, балансируя на его спинке, пытается вылезти наружу, и непременно застревает – с ее-то удачей и везением. От души посмеявшись над собой, над своими «умными» мыслями, девушка взглянула в зеркала и поняла, что Джо – один из самых тактичных людей, коих она когда-либо видела: ни слова не сказал о ее виде. Убрав с лица все остаточные признаки того, что она плакала, девушка вернулась обратно, но вот подходить не стала, решив, понаблюдать за Джонатаном, понять, как ей себя вести дальше, как реагировать.