Хоган до одурения крепко и всеобъемлюще любит свою семью. Но, кто бы знал, каким боком ему последние пять лет выходит сверхмерная религиозность матери - католички свято верящей в промысел божий и адские сковородки, на которых до хруста поджаривают тушки грешников. Кто в двадцать первом веке, будучи в здравом уме, назовет своих детей в честь святых подвижников и праведников? И все совсем плохо, если несчастным после приходится волочить свое бренное существование в чертовски верной традициям, и не менее религиозной Англии. Или того хуже, отзываться на имя Патрик и жить на границе с Ирландией. Вы только вдумайтесь! Неудивительно, что семнадцатое марта, ровно, как и все мало-мальски связанное с праведным-тезкой, и по сей день будит в Рике глубоко спрятанного и брызжущего слюной зверя. Такой же эффект имеет еще один единственный день. Четырнадцатое долбаное февраля. День, когда все смертники мира обрекают остальных, нормальных людей, на любование их "припадками". А именно имеют честь лицезреть усыпанные розовым конфетти центральные улицы, всевозможные сердечки и приторные, до тошноты и оскомины улыбки. В этот день лучше не ждать захода солнца и сразу, натянув капюшон поглубже, искать пристанище, до которого еще не добралась эта предвесенняя лихорадка. Каждая минута промедления чревата последствиями. Самый верный способ - найти идейного собрата и надраться. В хлам. До отключки и потери сознания. Дабы избежать стадии "я люблю весь мир", плавно перетекающей в "жизнь дерьмо, я никому не нужен", и сразу, с боевым кличем влететь в "forever alone, жалкие людишки". Только вот этот способ Патрику категорически не подходил. По крайней мере, он до этого дня свято в это верил. Алкоголь действует на парня, как «сыворотка правды», он начинает честно отвечать на все вопросы, рассказывать все, что только взбредет в голову собеседнику спросить, поэтому злоупотреблять подобными напитками Хоган не стремился, и как оказалось впоследствии не зря. Отчасти по этой причине, Патрик вот уже как полчаса валяется где-то между кухонным столом и раковиной в кухне такой же одиночки Миллер и упорно накачивается чем-то градус содержащим. Хозяйка примостилась где-то рядом. Как он оказался на полу - ведь все начиналось с  просмотра какой-то заезженной слезливой комедии про, да-да-да, двух влюбленных и по всем законам жанра счастливых придурков? И почему в квартире именно своей новой коллеги? Если на первый вопрос, Патрик сейчас уже и не ответит, то на второй ответ прост и очевиден. А с кем еще, как ни с Айрис заливать горе? Именно эта девушка, и только она, действовала на парня как неслабая доза радуги, внутривенно, оставляя, в виде побочных эффектов, желание творить всякие безрассудства и непотребства. К чему она сейчас, наплевав на очередные принципы, собирался приступить.
"Кажется, необходимая кондиция отказа тормозов достигнута". Промелькнула вялая, но довольная мысль в пьяной голове Хогана. "Поздравляю, товарищ. Мало того, что ты сам предал свои принципы ярого поборника за трезвость, так еще и споил беднягу Айрис. Растешь". Но, покосившись на растрепанную и разрумянившуюся от выпитого девушку, Рик отметил, что неизвестно, кто еще кого. Эта попойка в компании Айрис была первой, и до этого дня, Патрику и не пришло бы в голову, что именно она будет так ненавязчиво его спаивать, а он не сопротивляться. Совсем. Диагноз?
-Риииис, а давай в "истина или желание"? - задумчиво покрутив бутылку в руках, и, поддаваясь какому-то детскому порыву, предложил, выжидающе останавливая уже порядком расфокусированный взгляд на девушке. Чем ему могла обернуться эта затея - Патрик предпочел сейчас не думать.

Отредактировано Patrick Hogan (2012-06-10 13:56:55)

Любую, даже самую невинную детскую забаву можно превратить в неподдельную вакханалию. Это лишь вопрос меры вашей распущенности и фантазии. Ну, или уровня перечисленных навыков ваших друзей. После последней попойки, сопровождающейся этой игрой, Рик перманентно клялся раздачей накопленного бедным и переездом на льдины, если еще хоть раз, потянется за чем-то крепче минералки, и то лишь из заботливых рук матери, которой врятли придет в голову подливать любимому чаду алкоголь для "настроения". Так в чем же подвох "Истины или желания", казалось бы, отвечай себе правдиво и лови кайф? В том, что честно отвечать на предельно каверзные и откровенные вопросы не под силу ни одному человеку, мало-мальски обремененному чувством стыда. Вот тогда-то и приходит черед гвоздя программы - "Желания". Оно не имеет ни рамок, ни ограничений и может быть как забавно смешным, так и нелепым или, боже упаси, циничным. Отказаться отвечать или исполнять загаданное можно, но мало кто прибегает к подобному, когда на кону распятые и просвеченные рентгеном самолюбие и гордость.  Рик, о чьем тщеславие и нарциссизме только что не ходят легенды, далеко не исключение. За свои двадцать шесть, благодаря игре, он столько всего рассказал и переделал, что впору умиляться его все еще сохранившейся привычке краснеть как монахиня в стрип баре. Большие тайны и маленькие секреты - они априори есть у всех и это неизменно. В этом и есть вся соль игры. Именно это делает ее, несмотря на все, такой манящей и притягательной. Невинные до абсурда секреты о стащенных из супермаркета наклейках, и жвачке в золотистых кудряшках понравившейся одноклассницы, ровно как откровения про первый раз со стареющей соседкой на заднем сидении авто отца и покуривание далеко не легкой травки  - одинаково интересны и заманчивы для разоблачения и возложения на алтарь истины. После последнего такого раунда и последовавших за заявлением, по "проигранному" желанию любимым друзьям, о помолвке с мистером Таймоном (глохнущем старике садовнике из дома напротив), пяти гневных смс от отца и тридцати двух, полных сперва мольбы, а затем орды слезных смайлов, от матери, Хоган, зарекся больше не поддаваться на провокации, избегать встречи с семьей и если и играть, то только в крестики нолики и только на поцелуи, целомудренно в лоб. Но, как еще проводить "вечер сокрушения принципов", если не за "Истиной и Желанием"?
Задумавшись на минуту девушка с энтузиазмом кивнула, тем самым подписав негласный приговор. Разворачивающаяся на небольшой кухне вакханалия обещала в скором времени приобрести еще более драматичный оттенок, освещаясь лишь свечой-одиночкой, кровью и потом добытой у соседей девушек. У самих юных леди подобной не оказалось. "Ничто так не объединяет людей как общий враг" - гласит аксиома. Благо составляющая сего "рецепта" в наличие: покоится на пушистом пледе, соседствуя с  орешками и сиротливо поблескивая стеклянным боком. С каких времен горячительные напитки и люди стали враждовать? С того мгновенья как за поглощение первого берутся Патрик и Айрис. Как показал первый раунд и одна распитая бутылка вермута - алкоголь волшебным образом действует не только на парня, но и на его замечательную коллегу. Как говорят англичане, few words и да здравствую единороги:
-Ну же, Аа-ай-ри-ис, - глупая улыбка на лице и вялые попытки пригладить растрепанную прическу: - Как ты думаешь, почему все так дерьмово? До одури хорошо, и одновременно... - неопределенный жест рукой и слегка расфокусированный взгляд на уже порядком захмелевшую собеседницу. Минутная заминка и Хоган, нахмурив брови, старается придать своему тону серьезность. Безуспешно:
- Точно, прости, отвлекся. Истина, или желание? - отрывает голову от вовремя прихваченной с дивана подушки и внимательно вглядывается в лицо своей очаровательной коллеги, едва освещенное луной и пламенем свечи, как будто прикидывая, во что ему выльется прихоть сыграть на не совсем трезвую голову и с каких пор, малышка Миллер стала для него очаровательной. Хотя, еще пара бокалов - и парня не нужно будет спрашивать. Расскажет и смотивирует все и даже больше. Предоставив девушке выбор, Патрик задумался, а что бы собственно загадать. Не хотелось начинать сразу с чего-то заоблачного и провокационного, но и спрашивать про любимого плюшевого медведя  было не интересно, от слова совсем. Невольно, вспомнился собственный первый опыт игры и наивная вера в то, что выбрать "Истину" значит выбрать меньшее из зол. Но, услышав тогда вопрос, на который предстояло красочно и правдиво отвечать, Рик долго, потом не мог смотреть друзьям в глаза, и свою ошибку понял, как нельзя лучше. В этой игре все равносильно, что не выбери. Сейчас парень мог дать девять из десяти, что Айрис попадется на ту же удочку, что и он когда-то.
"Детство-детство". Беззаботная, от того что пьяная, улыбка помимо воли выползла на лицо. "Ну же Айрис, не подведи, родимая".
Необходимость сосредоточиться на ответе девушки, омрачалась не менее острой необходимостью смотреть выше свободного выреза майки Миллер.
"Провокация. Чистой воды провокация". Взгляд Рика наполнился вселенской обидой на знакомую. "Нет, это даже не провокация, а бессовестное легкомыслие. Меня тут совсем за мужика не держат! Гореть тебе с твоими недо-майками в аду, Айрис Миллер".
Ненавязчиво подтолкнулкнув бутылку к девушке, он кивнул, показывая, что с нетерпением ждет ответ.

Отредактировано Patrick Hogan (2012-06-10 20:14:28)

Девушка молчит. Видимо пребывает в тягостных раздумьях, что ответить. Патрик устало потер глаза и вздохнул. Кто бы мог подумать, что спусять каких-то два месяца он будет вот так коротать вечер с той, на чьем резюме, в первый же день ее прибывания в "Miami Living,"распечатал недельные сводки. Он тогда еще слезно извинялся и предлагал переписать все от руки. Своим-то корявым поччерком. Рукописное резюме - босс бы оценил и летела бы бедняжка Айрис из журнала с криками и матами, размазывая тушь  вперемешку со слезами. Или не летела. Кому, по сути, нужны эти бумажки? Девушка определенной талант. И трудоголик. Да что там, она маньяк фотографии - это Рик узнал в тот же день, в кафетерии после работы. Тогда-то и началось их, хочется верить, обоюдоприятное общение. Парня все больше и больше, с каждым новым днем и редким общением удивляла эта особа. Спустя неделю, он уже знал самые главные слабости и привычки Миллер, и они не могли не умилять.
К примеру, Айрис такой же страстный любитель помучить кухню, только вот получается у нее в разы лучше и съедобней. Хоган, сам не понимает, почему его до сих пор так удивляет именно этот факт. Возможно от того, что девушка совсем не похожа на полнеющую домохозяйку, которая "классно" смотрится в переднике с рюшечками, или напевает про сякие там блюда со словами «болоньез» и «по-итальянски» в названии. Самым страшным разочарованием была любовь коллеги к мясу - страстная и непреодолимая. Сколько невинных душ пушистых братьев загублено ее белыми зубками? Да, пусть от части и в где-то глубине души, вегетарианство Хогана – это не только убеждения, а элементарная лень, потому что мясо невозможно жрать сырым, а яблоки – сколько угодно. Но, как можно добровольно подписываться на роль палача, когда вокруг такое разнообразие продуктов. Первые попытки обратить девушку "в свою веру" оказались провальными, но Рик не отчаивается. Вторая особенность Айрис - она совершенно и фатально не умеет болеть. Она же вся из себя "образцовый работник", а у них не бывает высокой температуры и соплей. И плевать, что градусник, лихорадочный румянец и армия использованных бумажных платков говорят о другом. Ей не нравятся таблетки, о постельном режиме она кажется и не слышала никогда, а закапывать в нос тоже невкусно и неприятно. Кроме того, через час простуды, она уже совершенно "здорова", а если и чихнула пару раз, так это от пыли. И наигранно обижается, когда вместо согласия с ее "внезапным исцелением" получает от Патрика подзатыльник и очередную пастилку от кашля. Третья - Айрис Милер самый не пунктуальный человек, которого встречал Рик. Причем, она свято верит, что это, что-то само собой разумеющее, ведь она женщина. Женская логика, что с нее взять. И список, конечно, можно еще продолжать, думает парень, прижимая к груди подушку и с интересом рассматривая задумчивую, от ставшей дилеммы девушку. Это неотъемлемая часть, Рис, и кто знает, чем она еще впереди удивит.
И, вот бинго! Кто сказал, что интуиция - прерогатива женщин? Нужно было делать ставки. Как и предсказывал Рик, девушка выбрала истину. Вид у нее, надо отметить, при этом был недовольный и растерянный.
"Неужели думает, что я смертник и спрошу ее какую-нибудь каверзу? Как никак, следующий ход мой, а я не любитель быть объектом мести. Женской мести". Мысленно умилившись наивности Айрис, принялся судорожно придумывать вопрос. "Что ему интересно узнать? Что спросить, что бы потратить шанс впустую?" - непременные мысли трезвого Хогана, но поскольку пары алкоголя уже оказывали свое тлетворное...
- Ты девственница? Если да - почему, если нет - с кем/когда.
... влияние. На месте бедняжки, парень был бы готов сгореть от стыда за своего приятеля. Чем, собственно он и занимался,зарывшись лицом в подушку, оставив лишь глаза. Полные любопытства и смущения.
"Браво, Патрик Хоган, Браво. А теперь, как закадычные подружки-ванильки обсудите чужую девственность, ее наличие или утрату. Ниже пасть? Нет, не слышал". Парень трагически съехал рукой по лицу. "Кто-то тут слишком пьян".
Всем известная аксиома: в начальной школе нужно влюбляться, в средней - целоваться, в старшей - обжиматься по углам, а на выпускном - заняться сексом. Так происходит у каждого второго, так происходит во всей галактике. Но ведь всегда найдуется хотя-бы один человек, который испортит статистику.

Реакция Миллер была неоднозначной. Сперва, глубокомысленное "заяц", затем продолжительное залипание в пространстве, как будто ей разом спустили все горючее. Взгляд девушки можно было расценивать и как отсутствующий, и как.. О нет, последний вариант совсем не нравился Патрику. Быть разделанным на этой самой кухне тупым ножом собственной колегой не входило в его планы на сегодня. Да и в обще, не входило в его планы. "Что за заяц? Или она привыкла закусывать пушистыми друзьями? Здравствуй, белочка". Растерянно посмотрев себе за спину, и, разумеется, искомых ушастых, ровно, как и ничего интересного, там не обнаружив, парень уже хотел было пощелкать перед лицом собутыльницы пальцами, как она резко отмерла и возведя палец к небу(?), о боже, бедняжка совсем плоха, принялась отвечать. Задорно так и со вкусом. Оторвав лицо от подушки, Рик удивленно замер, во всех глаза смотря на Айрис. Нельзя сказать, что удивление было неприятным, напротив. В ее ответе было все, что угодно, кроме смущения от неловкости вопроса, как-будто обсуждение подобных щекотливых тем с коллегами по работе вещь сама собой разумеющаяся и вполне себе тривиальная. "Ну да, а в чем проблема собственно?" От души резко и решительно отлегло. Ничьих нежных чувств и моральных принципов он не задел, все счастливы и пьяны. Может поэтому и не задел? А что, было бы весьма забавно, окажись Миллер ханжой, придающей любые упоминания и тем паче разговоры о сексе перманентной инквизиции. Хоган не переносил подобного снобизма в вопросе, который естественен настолько же, как дети пьющие молоко матери, этот-то аспект никто не ставит под сомнение? Слава единорогам, Айрис не обременена этим "недугом". На проверку девушка оказалась не закомплексованной, открытой и до одури притягательной. Парадокс, на даже в своей недо-майке, растрепанная и раскрасневшаяся, она излучала обаяние, заставляя смотреть во все глаза за каждым поворотом головы и движением губ.
"Интересно, она знает, что у нее невероятно живая мимика?" Опять-таки сюрприз. Воплощение сосредоточенности на работе, сейчас девушка была непосредственна, как ребенок. Тряхнув головой, прогоняя странные мысли о коллеге, Патрик еще раз мысленно поаплодировал двадцать первому веку раскрепощения и крушения стереотипов. Что для многих есть секс? Что-то между воскресным футбольным матчем и подгоревшей лазаньей, непременно при выключенном свете и строго по регламенту вошел-вышел-поцелуй? А если вы молоды, чувства-страсти еще не остыли, и хочется любить весь мир? Неужели лишь тяжкое бремя и обязанность? Я вас умоляю. Если и так - то Хоган готов умереть, будучи раздавленным этим "бременем", от счастья. Да и внушения, что секс непременно равно грязь, разврат и опошление чувств рано или поздно, так или иначе, все равно рушатся о реальность. Рик насмотрелся в Кардифе на прилежных юных католичек, честь которых мамаши блюдут как брызжущие слюной церберы, вдалбливая в их прелестные головки те самые внушения. Зато как чертовски приятно потом развенчивать их мифы. Лучи любви и благодарности, суетливым мамашам. Но, если отставить философствования в сторону, парню было даже немного обидно за Рис. Быдло, в виде байкера, наверняка не предел ее девичьих грез. А как же прекрасный, благородный принц, с непременно большим членом и всеобъемлющей любовью, цветочный луг и феи, в виде сердечек, рассыпающие пыльцу на влюбленных? Или все же, папин сынок на харлее оказался-таки самым что ни на есть романтиком в душе?
-К быдлу? - Рик залился смехом, наблюдая за сосредоточенно гипнотизирующей дно бутылки девушкой. "Коньяк? В наших рядах прибыло". - Теперь понятно, - притворно расстроенный вздох, - Почему такие прекрасные и замечательные, - кивок на себя, - Страдают, заливая одиночество с прекрасной дамой, вместо того, что бы с оной постигать все прелести крепкого стола этой кухни, дуб? А это оказывается все происки притягательных отбросов мужской расы. Горе мне.
"Жалостливей взгляд, ну же. Вспомни как ты рыдал, когда застрелили маму Бемби. Ну же, и слезу, слезу выдави".
С появлением в их компании неудачников господина всех напитков попойка начала приобретать налет цивилизованного распития. У Миллер даже оказались бокалы, роскошь. Недолго думая над выбором, Патрик махнул рукой, мол, нам море по колено:
- Милая, желание. Надеюсь, ты в состоянии загадать что-то вменяемей, чем детские шалости, или мне уже готовится натягивать твое платье? Если что, мне не идет бордовый, он старит. - Провокация, как есть. "Ну же, удиви".

Отредактировано Patrick Hogan (2012-06-15 14:52:04)

"Никаких звонков этой чокнутой девчушке в канун выходных и тем паче внеплановых посещений ее обители! Ха, прошлый раз ты клялся собственной задницей, и где результат? Нет, лучше податься в миссионеры и уехать в чертовы страны Африки, к чертовым аборигенам. В противном же случае ты - тряпка, когда-то бывшая Патриком Хоганом, рискуешь спиться окончательно, бесповоротно и незаметно". Это была последняя относительно трезвая мысль парня, перед тем как алкоголь в разгоряченной крови смешался с выпитой до этого убойной дозой анальгетиков, потому что уже спустя мгновение, выслушав загаданное желание, и одарив Айрис взглядом "а нам море по колено", Рик силился припомнить слова хита Мадонны. "Что-то про свежесть и чистоту... Да ну? Ни уж-то бедняжка рекламировала стиральный порошок? Свежесть белья - заслуга моя". Потряс, как блохастый щенок, головой и улыбнулся своей коллеге шальной улыбкой. "Нет, определенно не те слова". Бережно, со всем трепетом начинающего уносится к пастбищам собратьев-единорогов алкоголика, прижимая одной рукой, к горящей то ли от лихорадки, то ли от выпитого  щеке, стекло бутылки, еще холодное, от чего пальцы покраснели в тон текущему носу, задумавшись над превратностями судьбы бедняжки Мадонны и  речью Миллер о тяготах женской доли, Рик, о да, везение такое везение, со всей своей врожденной грацией слона и внимательностью слепого бурундука неуклюже покачнулся. Так бережно хранимая спасительница-охладительница бутылка услужливо выскользнул из пальцев и... Fenita la comedia. И чем, интересно, коньяку так приглянулись шорты сидящей тихо-мирно девушки? Достойнее места для приземления не найти. Рассеянно наблюдая, как  ткань светлой джинсы награждается щедрой россыпью брызг, парень принялся судорожно, насколько это позволял плывущий в зеленом тумане мозг, соображать, что теперь делать? Почему-то вспомнились слова любимой бабуленьки, что ближним своим надо помогать. "Самоотверженно и безвозмездно, не щадя живота своего". Размашисто кивнул, давая, таким образом, мысленное подтверждение и отмашку своему грядущему поступку, и медленно потянулся к пострадавшему предмету гардероба коллеги, стараясь не слишком напоминать при этом раскачивающуюся детскую деревянную лошадку-качалку. Кстати премилая игрушка. До поры до времени, а именно первого десятка шишек и вороха вопиюще синих синяков.
-Ай-риис, -  сосредоточенно и с энтузиазмом пыхтя, Хоган силился вспомнить, каким же боком стягивается это шмотье. Ставшее в этот миг слишком коротким расстояние между ним и девушкой пробуждению мыслительных способностей отнюдь не способствовало.  Пушистые, темные ресницы Миллер отбрасывали причудливые тени на завораживающе розовеющие щечки, а глаза горели огнем, вошедшего в раж фанатика. Губы, влажно блестя от коньяка и поминутно облизывающего их язычка, слегка приоткрыты, будто призывая к дальнейшим действиям, а горячее дыхание приятно обжигает шею.  Улыбка трогает уголки губ парня и растерянно, от посетивших его мыслей недостойных образцового коллеги, моргнув, он с усилием отводит взгляд. "Вроде как нужно тянуть вниз, или... А черт его теперь знает". Потерпев фиаско и отмахнувшись, Рик решил установить истину опытным путем. А потом, пострадавшие шорты можно будет, со всей полнотой широкой души, щедро и с горкой засыпать порошком, и залить водой. Или нужно пудрой и сиропом? Второй вариант явно больше приглянулся больному мозгу,  и на редкость расторопно открыв один из кухонных ящиков, назло оказавшийся в пределах досягаемости, сидящего на полу Патрика, выудил из него баллончик подозрительно похожий на сливки. Или парень наивно спутал их с пеной для чистки ткани, ведь не зря говорят, мешать антибиотики с алкоголем губительно? Так или иначе, но здравствуй дорогой Фрейд, присаживайся, у тебя намечается потенциальный клиент.
- Какой же я неловкий, - хрипло рассмеялся, прижавшись лбом к острому плечику девушки. Удивительно прохладная кожа, дарила горящему лихорадкой телу истинной наслаждение. - Их нужно снять, не возражаешь? - пользуясь замешательством, проворно потянулся к язычку молнии, оторвав таки голову и пристально глядя в глаза. - Будим реанимировать. - все же пояснил свои действия, прикинув, как подобное могло выглядеть со стороны, и потряс, в подтверждение, зажатыми в одной руке взбитыми сливками. Стриптизу сегодня быть, определенно. Только вот Хогана ли?

Отредактировано Patrick Hogan (2012-06-30 00:04:36)

"Просветленный" мозг отреагировал на фразу о руках из задницы ярко и однозначно: с упоением садиста подкидывая особенно сочные кадры из "Человеческой многоножки". Гореть в аду чертову Ирвингу, его с Дианой доверчивости и такому бездарному ведению на провокацию посмотреть сей шедевр. На двадцатой минуте, Патрик и МакКлайн, схоронились под ворохом подушек и пледов, бурча под нос, что они в домике и безумному ученому до них не добраться, изредка вереща, как напуганные школьницы, в то время как Марк, в одну харю поглощая запасы попкорна и давясь от смеха, наслаждался выражением ужаса и омерзения на их испуганных лицах. О да, ничего омерзительней и неадекватней этого фильма Патрик в жизни не видел и, хочется верить, больше не увидит. Отныне никаких совместных с шутником-соседом просмотров. Максимум чинное английское чаепитие с Ди, под мерное гудение кулинарного тв-шоу, или  милых-забавных мультиков, без расчлененки и пришитых к задницам ртов. Желудок скрутило в тугой бантик и Рику до чертиков захотелось отодвинутся от девушки, прислоняясь затылком к спасительно-прохладной столешнице, но нет, белый флаг все еще не снятым шортам никто не выдвигал, война не закончена, да и отмашка Миллер с разрешением на "реанимацию" обязывала продолжить наступление. Но, спустя уже пять минут, в момент, когда парень подумывал наплевать-таки на все благородство порывов и сдаться на волю обстоятельств, которые ленивой задницей развалились на стуле, девушка решила, аллилуйя, облегчить его страдания, сползая на грешную землю - на пол, и шепча сквозь улыбку, как дитя малому, какие-то слова утешения. С такой позиции надо сказать процесс пошел быстрее, и еще пара минут возни и сосредоточенного пыхтения определенно дали бы результат, высвободив таки жертву коньячного дождя из плена джинсов. И расстелилась бы Айрис в бесконечной череде благодарностей, со слезами умиления в глазах, крича: "Аве и вечная хвала Хогану освободителю", осыпая его лепестками роз и градом... Ни суть чего, главное что подобному сбыться уже не суждено. "И это у меня руки растут, откуда не надо, вы серьезно?" Либо коньяк бракованный, либо сегодня вечер нелепейших нелепостей. Только вот торжествующая ухмылка девушки и азартный блеск в глазах, подсказывали, что  в мире прекрасных дам нет места случайностям, да здравствует холодный расчет и женское коварство. Мокрая со спины майка была тому подтверждением.
- Эй, ты же не думаешь что мы квиты? - улыбка чешира и вздернутая бровь, мол "в самом деле женщина, это же очевидно". - Шорты все еще при тебе, да и... - не договорив предложение на удивление быстрым движением подхватил трофейный баллончик сливок и, проклиная мешавший устроить Ниагару дозатор, направил его на девушку. - Этой война, Айрис Миллер, защищайтесь! - легкое нажатие и белая пена стекает по волосам, подбородку и губам несчастной коллеги. Резво подняв свою шатающуюся тушку, Патрик ринулся с кухни, с грацией, подстреленной во все лапы разом лани, сбивая все на своем пути. Отчего-то вспоминались пенные баталии у детского бассейна, блохастый пес Саймон, расписанный акварелью под цвет лужайки, и, утерянный тем же летом, любимый водный пистолет. Хотя, последний корпоратив вполне мог конкурировать за звание "самый нелепый экскурс в детство": собрать до одури и дергающихся глаз, любящих друг друга коллег вместе, на накрытой, как на детский утренник, поляне, лишив их законной дозы алкоголя и повода вгрызться друг другу в глотки могло прийти лишь босу Патрика. "Креативный мужик", кто же спорит. Только единорогов и фей с ведрами радуги не хватало. Проворно, учитывая стадию опьянения, завернув в комнату, на проверку оказавшейся спальней, завалился на кровать, зарываясь в манящее одеяло. Температуру все же никто не отменял, а безбожно залитые лошадиной дозой спиртного жаропонижающие работать отказывались. Заметив в двери грозную и решительно настроенную Миллер, и умиляясь остаткам сливок на самом кончике носа, поднял руки в детском жесте покорности воле победителя, строя жалостливые глазки:
- Сдаюсь-сдаюсь. Можешь вылить на меня все оставшиеся запасы алкоголя, или вымыть моей тушкой пол, но я не могу больше и пальцем пошевелить, – поглубже натянув одеяло, скрылся в уютном коконе с головой, от чего голос и без того лишенный прежней дикции, был еще более приглушенно-задушенным и умирающим. - А лежачих, ровно как и больных со стариками, не бьют, - на мгновение вынырнул из образовавшейся норки и приподнял край одеяла, великодушно приглашая законную, между прочим, хозяйку в ее же кровать. О времена, о нравы.

Отредактировано Patrick Hogan (2012-07-03 18:03:36)

Бабайка, все беззубое детство, была тем еще соратником для Патрика. Обитая в темноте шкафа, под обеденный столом, кроватью и лестницей она исправно подгоняла напуганного рассказами авторитетных взрослых мальчика опасливо озираться, перед тем как открыть двери гардероба, из раза в раз поджимать ноги под столом и сворачивать низ одеяла конвертиком, что бы ни дай боже, грозное порождение тьмы не утащило его в свое гнездо. Отчего-то в воображении маленького Хогана, бабайкам было положено обитать именно в гнездах и питаться всенепременно непослушными мальчиками, к коим он себя и причислял. Память о карте сокровищ, нарисованной на договоре о важной сделке отца, вкупе с разбитым сервизом матери была еще свежа. Пришедшее в скором времени Рождество и подарок от Санты положили начало этой "дружбе". Тем рождеством Рик понял, что взрослые тоже иногда обманывают и не все их слова правдивы. Как можно ставить под сомнение существование Санта-Клауса, когда вот же он - сверкающий ленточкой подарок, и что же мешает им соврать и о грозности бабайки? Гонимый любопытством и уставший бояться хороший мальчик, ведь к плохим не приезжает оленья упряжка, вооружившись фонариком начал исследовать все углы дома на наличие гнезд бабаек. Оных к слово не нашлось, но теперь, Патрик, открывая шкаф, произносил слова приветствия и пожелания хорошего дня, весело болтал ногами под столом, и, ставил блюдце с гостинцами и когда-то любимые, а теперь надоевшие игрушки под лестницей, ведь он знал точно и наверняка, все дети, пусть даже и дети "грозной" бабайки любят конфеты и лохматых единорогов, разве нет? Так что и сейчас, заслышав заветное: "Это я, бабайка", сначала испуганно замер под одеялом, а затем поспешно вынырнул лохматой головой, озираясь по сторонам в поисках "давней подруги". В дверях обнаружилась стремительно приближающаяся Айрис, и восторженная улыбка тут же сползла. Ну да, это не бабайка, совсем, а жаль. Уже собравшегося опять зарыться в свой кокон тепла и уюта, парня, спустя мгновение коварно застала врасплох подушка, приземлившаяся на лицо. "Наказывают? Это вызов?" Сил хватило лишь на то, что бы двумя пальцами вцепившись в уголок, стащить "снаряд" на пару тройку сантиметров вниз, открывая доступ к кислороду. Повернув голову голову к принявшей его милостивое приглашение девушке, удобней устроился на боку, рассматривая довольную, но под уставшую коллегу. "Ну и разнесло же нас, выпили-то по правде, всего ничего". Сколько Патрик не бился над своим тотальным не умением пить - все в пустую. Страна единорогов неизменно звала его в свои объятья после пары бокалов любого градусосодержащего напитка. Судя по всему, Миллер страдала тем же "недугом". "О да, избранные единорогами - звучит впечатляюще".
- Конечно же... снял! - не успел Рик возмутиться подобному предположению, как ледяные руки девушки, видимо не привыкшие скучать без дела, медленно поползли по его тушке, приступая к коварнейшему действу всех времен и народов. "О нет, только не щекотка". Под гнетом этой пытки Хоган воистину был способен отдать ключи от вселенной лорду Воландеморту. Если бы они у него были, конечно. - Ай..Ай..Ааайрис, - задыхаясь от смеха и пытаясь перехватить руки коллеги, с усилием простонал Патрик. - Пощади, ну. Тише-тише, - поймал таки, ура-ура, запястья своей собутыльницы, и навалился на нее, дабы утихомирить продолжающие отстаивать свое право на свободу конечности. - Вот скажи мне лучше, как дошли до такой жизни? Уже битый час мы с тобой планомерно спиваемся, а я так и не удосужился узнать, почему в этот чудесный, - последнее слово со проводилось нарисованными в воздухе кавычками, - Чудесный день, ты - такая распрекрасная и замечательная, forever alone? Или ты, как синяя борода, уже успела избавиться от тела очередного незадачливого ухажера, и теперь празднуешь свершенное над беднягой возмездие?

Отредактировано Patrick Hogan (2012-07-12 08:55:07)

Патрик закусил изнутри щёку, сдерживая рвущейся комментарий, по поводу весьма и весьма сомнительной принадлежности "всех мужиков" в козлам.  От части ведь правда, хоть это и довольно глупо, делить на зло большее и зло меньше лишь из-за принадлежности к тому или иному полу. Больше волновали покоящиеся на плечах руки. Волновали? Чушь, ведь ничего не происходит, просто коньяк был лишним, с кем не бывает. Черт, да вот только происходит, ещё как происходит – живот свело от предвкушения, а глаза то и дело натыкаются на губы коллеги. А та, продолжает улыбаться своей открытой  и по детски трогательной улыбкой, так что ямочки проступают на щеках а глаза тонут в лукавом блеске. Ребенок, все же такой ребенок. Только вот знала бы она, что на эти несколько мгновений парень определённо сошёл с ума. Будто пресловутый империус, атаковал его сознание, пробежал по телу, разливаясь теплом, сковывая все движения и вот он готов на все. "Патрик, оставь подобные мысли ванильным школьницам, просто Айрис права, у тебя слишком давно не было отношений, слишком". Хогану жизненно необходимо прибывать в состоянии влюбленности, эйфории кружащей голову и толкающей на нелепости, по ошибке называемые геройствами и безумствами. Заботится, как преданному псу следовать по пятам, заглядывать в глаза и вилять хвостом, в ожидании ответного "люблю" заместо кости. Еще же лучше быть влюбленным безответно и трагично. Что может сравниться с подобной драмой? Терзания, муки и самоотверженная жертвенность - героично, не правда ли?  С каждой похитившей его сердце дамой, Рик снова и снова дает подтверждение мифу, что он фатально не разбирается в людях. Как магнитом его притягивают леди непременно холоднокровные, жестокие, извергающие сарказм, словно яд, лишенные принципов и сострадания. И каждый раз, с терпением многодетной матроны и упорством вечного двигателя принимается за их перевоспитание, спасение чистых душ из лап цинизма и меркантильности. Каждый раз, но за исключением. Брит, милая Брит. Полная очарования и непосредственности библиотекарь, с которой он познакомился на одном из семинаров по защите экологии. Страстная, открытая, непоколебимая фанатичка с претензиями на борьбу за "мир во всем мире" и милосердием не ведающим границ. Глуповата, чудаковата? Да, но кто сейчас без греха. Только вот подобные отношения, как нельзя наглядно показали, что все, край, с "комплексом матери Терезы" и инстинктами "старшего брата" пора завязывать. Хладнокровие и сарказм вынести на деле не так  и сложно, можно даже научиться ими восхищаться и получать удовольствия от совестных баталий, но с непроходимой, граничащей с абсурдом глупостью, фатальной и всеобъемлющей, мириться невозможно. Из-раза в раз, наблюдая как Брит подбирает в супермаркете продукты иключительно подходящие по тону к ее платью, или перепрыгивает через "нечетные" ступеньки парень впадал в facepalm. Нет, определенно, влюбляться нужно только в героинь мыльных опер, или альтруисток-миссионерш, все триста шестьдесят шесть дней прибывающих в странах третьего мира. Такие отношения определенно не грозят разбитым сердцем, привыканием и разрушительным потоплении в рутине.
В комнате повисла тишина, прерываемая только тяжелым дыханием и повисшей шпилькой по поводу его кривых рук,. Можно подумать он специально освятил ее шорты коньяком. Рик не спешил отвечать на выпад, каждый из них думал о своем, невольно пытаясь прочитать взглядом, что скрывается в глазах напротив сидящего человека.Хотелось моргнуть. Глаза ужасно щипало, однако почему-то казалось невозможным сделать это, точно эта, ставшая в одночасье хрупкой вселенная, разрушится, и тогда происходящее уже не будет чем-то простым. Подавшись вперед, словно качнувшись на качелях, в миг сократив разделявшее расстояние, почти невесомо обхватил тонкую талию, обдавая губы горячим дыханием и как бы невзначай прикасаясь самыми кончиками пальцев к оголенным участкам нежной кожи, так неосмотрительно неприкрытых недо-майкой. Губы оказались сладкими, удивительно. С едва ощутимым вкусом вишневого блеска для губ и должно быть ее собственного, терпких трав. Или это все же привет от выпитого вермута? Блеск уже давно стерся, однако, привкус полыни кружил голову, не давая здраво мыслить. На пробу провел языком по чуть более полной нижней губе, прильнул к так долго искушающему и не на минуту не замолкающему рту, хотелось стереть с приоткрытых от неожиданности губ ироничные фразы и выедающий сарказм, так сильно смахивающий на прикрытие для чего-то беззащитного и бесконечно милого, как стены из кристалликов льда. Сердце в который раз за день сыграло злую шутку, стуча как бешеное. Следуя наваждению, какое замечательное и емкое слово, свободной рукой очертил узор на ноге Рисы: острая коленка, плавные линии бедра и посторонняя материя шорт, все еще неснятых. "Пятно должно быть уже въелось. Стоп, все еще?" Подобные перспективы немного отрезвляли, Патрик с неохотой оторвался от крушения собственных принципов, так бережно хранимых и взращиваемых: 
- Как думаешь, еще не поздно все прекратить? - приглушённо протянул, даже не пытаясь подавить растерянную но довольную улыбку, не видя смысла уточнять, что же именно прекратить и невероятно ясно ощущая горячее хрупкое тело под своим. Пусть в голосе явно читалось непонимание происходящего и удивление. А кого бы не шокировали собственные неоднозначные реакции на коллегу, которая никогда, даже очень-очень мысленно, не рассматривалась как объект желания, девушка, которую можно хотеть? Судя по всему, Миллер была совсем не против поцелуя, но, кто может знать наверняка? Очевидно одно, если он не уйдёт сейчас, или слон на котором держится вселенная не сломает все четыре ноги, они совершат совершенно конкретную и непозволительную глупость, от которой потом точно пострадает и его бедная голова, и священная корпоративная этика, и милая Айрис, но ведь к черту здравый смысл когда так хорошо? Хоган с титаническим усилием отстранился от приятнейшего занятия - покрывания короткими, легкими поцелуями ключиц девушки, видевшихся в разрезе майки, всматриваясь в ее лицо, будто пытаясь найти ответы, которых у него не было, но которые были так нужны, что бы все приобрело хоть подобие ясности, не смотря на витавшие в воздухе пары алкоголя.

Айрис, смотрит сквозь ресницы. Такие длинные, кидающие причудливые тени на высокие скулы. Сейчас чуть наивно. Он задерживает дыхание и ладони по бедрам. Она наклоняется к нему, и в самые губы шепотом, хрипло, почти неслышно тянет строчки песни - касание одним дыханием. Отзывается, и по интонациям, по полутонам и едва заметным гортанным переливам Рик понимает: Миллер тоже нехило так приложило. Ее улыбка будто мазком, снова. Правда уже без той выворачивающей наизнанку растерянной уязвимости, распахнутости, а завлекая, зовя, моля продолжить. Дышит горячо и всей кожей чувствуется, как она привораживает, натягивает нити, и ловит, ловит черт возьми отклик. Милая Скарлетт, как велик соблазн поддаться слетавшим столько раз с твоих губ строчкам: "подумаю об этом завтра". Выдохом, полустоном в висок. Балансом на грани. Неспешно провести указательным пальцем вокруг пупка, по спирали вниз, останавливая ладонь на металлической молнии, прихватить за подбородок и целовать, проходясь горьким от недавнего коньяка  языком по нёбу, обвести кончиком губы изнутри, еще и еще. Ловким движением расстегнуть заклепку, потянуть язычок молнии, стряхнуть упавшую на глаза челку и высвободить наконец из плена джинс. Это знакомо, даже со скидкой на царящий в крови алкоголь, растекающийся по телу жаром. Знакомо и  оттого немного расслабляет. Айрис – почти под кожей, горячая и растрепанная, пахнущая незнакомыми духами, адреналином, травами и алкоголем. А он, он воспринимает все, как под травкой: звуки громче, краски ярче, запахи резче, ощущения насыщенней. Мельчайшие оттенки, нюансы. Градус или очередной побочный эффект от близости Миллер? В теле собирается жар, горячо, тягуче и сладко до боли. До ломоты в крестце. Что хочется закрыть глаза и уже ничего больше, кроме продолжения. Пройтись новой дорожкой поцелуев по острым ключицам, проскользнуть нетерпеливыми пальцами под тонкую и, откровенно говоря, уже ненужную ткань майки, очертить напряженно вздымающиеся ребра, под которыми бьющиеся птицей легкие качают рваное дыхание, плавный изгиб талии, впалый животик. Едва прихватывая зубами тонкую, матовую кожу и тут же зализывая "ранки". Следы. Метки. Клеймо: мое. И не вопросом даже, а условием, обещанием, угрозой.  Прервать поцелуи, глотнуть воздух, еще раз полюбоваться на румянец на ее скулах, едва заметные пока отметины. Красиво, чувственно, заводит. Хочется увидеть, почувствовать и раствориться полностью. За окном непогода. Удивительно. Небывалый для Солнечного Штата сквозняк тянет по полу и дождь мокрыми кулаками по подоконнику – хаотичная дробь. Будто обиженно, что не пускают в эти сбитые простыни и горячее дыхание. Но не до него сейчас, разве под силу ему остудить разгоревшееся единение? И вопрос, только ли тел. Он – сжатая пружина на взводе, когда до критической массы взрыва доля секунд. Но нельзя торопиться,  надо растягивать и наслаждаться. Шанс, возможность - неважно. Будет ли завтра нужно? К черту. Ведь ее глаза распахнуты и в них, такое четкое сейчас: "я хочу". Отражение его. У когда-то "простой знакомой"Миллер оказывается красивые руки, покрытые ровным загаром и сеточкой вен, на тонких запястьях, - она кладет их ему на голову, зарывается в темные пряди пальцами, и Рика будто прошибает микро молнией, от того, как чертовски это правильно: ее длинные и удивительно холодные пальчики в его волосах. У Миллер хрупкое, но тренированное тело какого-то непременно волшебного создания из ирландских мифов, по частой вздымающейся груди сбегает капелька пота, и Патрику отчетливо видна ее траектория, не глядя, ведет ладонью вверх, царапая, и смазывает прозрачный путь. У Миллер, на деле, срывающий все принципы-счета-надуманные-стены взгляд, и когда она вот так смотрит на него, его коротит всеми вольтами вселенной разом. Что это, как это? Все до одури идеально, как надо, попадает во все пазы, но его "наволочка одета наизнанку", впаяна и не переодеть. Ведь, закон мироздания: каков принц, такова и принцесса. Его путь - не такие милые, отдающие все без остатка девушки, пусть эта мысль и кажется сейчас святотатством, ведь еще некогда не быдло "так", просто от ощущения кожи под пальцами, взглядов и присутствия. Ведь в мире нет "долго и счастливо", и фраза "у них же гребаная великая любовь" сейчас лишь набор слов незначащий ровным счетом ничего. Есть лишь секс, инстинкты и святая святых, корпоративная этика: "да не восхоти разложить на начальственном столе коллегу свою". И как от этого мерзко. А если абстрагироваться и жить "здесь и сейчас" - невыносимо хорошо.

Отредактировано Patrick Hogan (2012-07-28 03:07:33)

Отдача еще сильнее прошибает и без того распаленный мозг, снося, безапелляционно и решительно, остатки жалких " а может..?" На любом сейсмографе мира эти поцелуи должны быть зарегистрированы, как попытка учинить внеплановый армагеддон: плавятся мечущиеся стрелки, раскаляется метал, теряет контроль ртуть и выжигает каленым железом клейма цифр. Фатальная, для Патрика попытка. Его the end  - здесь и сейчас. Привкус метала, кровь. Его ли, ее ли? Щекоткой по небу. Всхлипом в горле. Влажностью кожи, ее губы горячечным шепотом, куда-то в шею. Нет, хлесткая иллюзия - показалось. Зажмурится, запрокинуть голову, подставляясь под поцелуй, потянуть воздух, в себя с силой. И снова руки Миллер в волосах, у Хогана намечается фетиш? Мысленно, все на что хватает,- возложить жертву всем богам, с немой мольбой стереть на утро память, отравить его похотливую тушку алкоголем, раздавить оргазмом. Все что угодно, лишь бы не было жгучего чувства стыда и facepalma - неминуемых и беспощадных. Прикосновение влажных, зацелованных и истерзанных, в сладкой муке, губ ко лбу, ее губ. Почти материнская ласка, но отнюдь не целомудренная. Толкающая скорей на экскурс по всем грехам, нежели несущая избавления от наваждения с перекатывающимся на языке, растекающимся растопленным медом по венам именем, Айрис. Хочется сжимать в объятьях вечно, жадно. Секунда, две, рывок - ее почти кокетливое движение плечами и недо-майка, очертив круг почета, летит камнем прочь, спасена. Замереть в немом восхищении, и уловить, почти паническим всплеском в глазах... смущение? Сомнение, страх? Но затягивает все сильнее, уже не до анализа действий, эмоций, последствий. Потому что сейчас в этих судорогах от прикосновений, спазмах желания и всхлипах – она. Ее тепло - доверием ладоней, и руки Рика уже скользят по гладкому животу, порхая по очерченным худобой ребрам, как по клавишам, поглаживая нежную кожу, прикасаясь к чувствительным на ласку соскам, слыша осторожный вздох. Накрыть губами: целуя, дразня. Взгляд в глаза: доводя, провоцируя, покрывая новыми метками - щедро, исступленно. Её тихие стоны  - слушать, упиваясь ими. Откуда-то вспыхивает азарт, нет, не юного натуралиста - одержимого фанатика, обретшего Атлантиду. Хочется, чуть прикусывая, ощущая напряжение в теле под собой, исследовать все, без остатка, не оставляя недосказанного, сместить вектор к соблазнительной ложбинке её груди, узнать всю, полностью. Но всего слишком: Хоган слишком распален, слишком пьян, слишком силен отклик. Прелюдия затянулась. Завести, почти властно, руки за голову, выцеловывая замысловатый вензель на виске, свободной рукой стянуть с Айрис последнюю деталь одежды, и шепотом, куда-то в спутанные пряди шелка волос:
- Я хочу… тебя…, - медленно, не спугнуть - успокаивающе погладить подрагивающий живот, ладони по бедрам, осторожно, словно привыкая к теплоте и приручая, затем все смелее заскользить вниз по тонким лодыжкам, развести ноги. Молния вниз, и судорожное, почти злое проклятье слишком узким джинсам, слишком сильному возбуждению, слишком невероятной Миллер. Медленно и плавно. Толчком навстречу. Сладкая вспышка, от почти невесомого касания кончиками пальцев ключицы, по спине, и так хочется целовать сведенные лопатки - будто мгновения и у девушки прорежутся крылья. Успокаивающий взгляд, ритм изломом. По позвонкам. И выгнуться до хруста. Судорогой мышц, на каждый толчок. До хрипа. Виток за витком. Виток за витком, все быстрее, как маховик. Задохнуться. Собственным криком в потолок, вырывающим душу из тела. На периферии сознания, с оглушительным опозданием мелькает священная, трезвая и, откровенно говоря, уже бесполезная мысль: защита - и тут же отметается, до нее ли? Слитно навстречу. Очередной вздох. Губы. Язык. Вселенная трещит наспех залатанными швами, обнаженное, незамутненное наслаждение, до мурашек по спине, что хочется свести зудящие лопатки, вывернуть "наволочку", ведь "крылья" вздрогнули так ощутимо. И шевельнулось, мыслью, что может все же не стоит забывать?
off: *facepalm*

Отредактировано Patrick Hogan (2012-08-10 19:00:40)

____________
▪ time and place of action:
- february, 15 | morning,
- Miller's apartments | bedroom
▪ action:
"Пять часов спустя. И настиг их пьяные головы рассвет..."
▪ actors:
Iris Miller | Patrick Hogan
____________