Мужчина не раз убеждался в том, что необдуманные спонтанные решения приводят его к гораздо большему успеху, нежели что-то долгопланируемое. С пугающей легкостью он простился с Нью Йорком после годового пребывания здесь, совершив несколько добрых глупостей напоследок. Попрощался с Эмпайр Стэйт Билдинг, наплевав не мнения ошарашенных прохожих, будто он один прилипал к стенам здания и бормотал что-то про свои чувства к высокому искусству архитектуры; посидел в канадском баре и даже раскошелился всем на выпивку, - проще говоря, он сделал все, чтобы хоть немного оторваться перед бурей, поджидающей его за первой пальмой в Флориде. Может, следовало подготовить универсальную речь-объяснение на случай встречи со знакомыми, хотя последние его не особо волновали. Трубить тревогу следовало по брошенным сказочным созданиям и парочке друзей, по от части правдивой истории оставленных им ради собственной карьеры. Над этим еще предстоит поработать. Спонтанные решения лучше всего. Как бы невзначай умозаключение снова напомнило о себе. Девор нервно передернул плечами, снимая напряжение. Правильно, придумаю все на ходу. Ему всегда с легкостью удавалось импровизировать.
Приехав в аэропорт за 20 минут до окончания регистрации, пустив несколько неосторожных комплиментов в сторону персонала кассы, но так и не получив билет в бизнес-класс, Макс со смиренным выражением лица отправился к стойке регистрации.
- Паспорт и билет, пожалуйста, - прокрутила свою пластинку симпатичная брюнетка. Растянув губы в довольной полу-ухмылке, Девор отдал все необходимые документы, перед этим поставив чемодан на конвейерную ленту. Столько людей по всему миру должно быть в данный момент делают тоже самое в попытке покинуть оседлые места или наоборот вернуться к ним. Эх, не в то время ты родился, Икар!
- Ваше место 23J. Счастливого полета, - наконец встретившись взглядом с сотрудницей, Девор благодарно улыбнулся, забирая из ее рук посадочный талон. Теперь от дома его разделяли считанные часы, а значит скоро можно будет выдохнуть весь этот загрязнённый букетом диоксидов нью-йоркский воздух. Немало хорошего произошло с ним в этом городе, но свалившиеся как снег на голову проблемы не дали как следует насытить любопытство творческого человека, однако потратить лишнюю неделю на это самое насыщение попахивало чистым мазохизмом. Хоть мужчина и не признавался себе в ненависти к Большому Яблоку, построенной исключительно из не покидающих чувств ностальгии и тоски по белоснежному песку и вечерних пляжных коктейлях, а главное людях.
Пройдя таможенный контроль и сверив часы, мужчина устроился за барной стойкой одного из кафе и заказал черный чай. Желание выспаться во время полета напрочь отбило дневную потребность в большой дозе кофеина, а быть овощем по прибытию с учетом его дальнейших возможно собирающихся возникнуть планов…В общем, Макс решил продрыхнуть три часа и поскорее оказаться на родном побережье. Может, стоило позаботиться хотя бы о подарках? Тактика «подмазайся и надейся на лучшее» вряд ли бы сработала хоть на ком-то из близких ему людей, то если не на Эвелин Арно. Вспомнив приказной тон подруги и то, как мило она поджимает губы в знак недовольства, Макс невольно улыбнулся, чуть ослабляя узел галстука из-за внезапной нехватки кислорода. Часы. Обнаружив один из фирменных бутиков в пределах досягаемости, мужчина поднялся с места, захватив с собой портмоне:
- Шеф, пусть чай будет крепким. Я скоро подойду, - небрежным жестом попросив официанта-чаевника наклониться к нему, cказал он перед тем как отправиться к стеклянной двери дальнего выхода, что была поближе к намеченной цели. И откуда там черт возьми взялся этот чемодан? Налетев на что-то небольшое, но довольно увесистое, он чертыхнулся, пытаясь поймать баланс, хоть на этом удачно, пропуская мимо ушей летящие в его сторону возражения и ругательства. Ради экономии 20 минут жизни, стоило брать этот чемодан-недоразумение с собой. Женщины.
– Простите, - прохрипел он, поднимая упавшее препятствие и взгляд на хозяйку. Колено немного заныло и было ловко проигнорировано во внимание больших карих глаз, внушающих Девору бежать без оглядки. Но наваждение растворилось на удивление быстро, даже не успев побить давно умершие или тактично не подававшие признаков жизни воспоминания, стоило девушке из его кошмаров отвернуться. Сделать вид, что незнакомы или станцевать сальсу с шаткой нервной системой? В любом случае сожаления не избежать. С другой стороны, кажется, кто-то сверху активно старается указать ему на старые ошибки, едва не посылая в открытке «Прекращай убегать» на каждый праздник. Имею полное право. Это ведь она вначале сбежала. Вальяжно усевшись напротив, Макс махнул официанту нести его заказ за этот стол, в конце все же решившись заглянуть девушке в лицо:
- Коварный узел завязала судьба, надеюсь, что не зря. Как жизнь, Энди? – улыбка почти профессионально фальшивая, а взгляд едва сдерживаем от попытки изучить ее новый образ, взрослый должно быть. Эгоистично отнеся эту встречу к виду «подготовки» перед объяснениями с Грейс, Девор неторопливо смаковал появившийся на столе горячий чай, стараясь не смущать свою бывшую девушку.

Нет. Это определенно что-то другое, а не подготовка. Хьюстон, если мы не свернем, нас засосет в черную дыру!

И Макс уже почти поддался настроению, если бы его не отдергивали возможности, едва дорастающие до минимальной отметки по шкале вероятности, мысли о Паркер. Девор не признавал себя тем, кто способен крушить горы ради одной единственной, он почти уверен, что романтика в нем умерла за долго до встречи той девушки, но какая-то банально глупая надежда теплилась где-то внутри под толстым слоем ехидства и балагурства. Андреа безусловно терялась на фоне того светлого, ожидающего его по возвращению на побережье, по крайней мере Девор смело позволял себе думать в подобном направлении, пока ее голос не разбил тишину.
Совсем не ожидала, да?
Девор не боялся признаться себе в своей трусливости, особенно в последнее время, особенно после всех его грандиозных провалов с таким неподдающимся логике понятием как «храбрость», использованную в основном эмоционально и никогда по разумности. Особенно сейчас страх охватывал его здесь, в душном, заполненном людьми девятом терминале аэропорта Кеннеди, где невозможно было ни скрыться от других, ни уединиться вдвоем. Только сейчас он осознал, чем грозила его горячность и по началу показательное бесстрашие перед ней. Разговором. Тем самым, который должен был состояться пять лет назад. Тем самым, от которого она бежала, а ему запретили ее догонять. Запретили любовно огрев по спине дубинкой. В тюрьме Далласа никогда особо не церемонились, но в данный момент Макс едва ли предпочел бы сидеть за одним столом с некогда любимой женщиной, а не оказаться за холодной решеткой, где жизнь верно топталась на месте.
Девор помнил ее последний визит. Помнил, как дрожали ее руки, как нервно она крутила в пальцах свой медальон и ловко избегала встречи с его взглядом. Уже в таком возрасте, едва потерявшей титул «девочка». А сейчас она смотрит. И он чувствует, как ее глаза изучают его лицо, взгляд настолько сильный, что проникает глубоко под кожу, заставляя мужчину неловко, как маленького мальчишку, вздрогнуть и повести плечами. Пока над столом продолжала нависать тишина, нарушаемая лишь общей присущей месту суматохе. Макс делает два глотка чая и опускает чашку на блюдце, вслушиваясь в звонкое «дзынь» от соприкосновения стеклянных поверхностей. Прошло не больше двух минут, но каждая наносекунда будто требовала к себе внимания, нарочито растягивая моменты, как старые друзья дают возможность отдышаться после бега на перегонки до мороженщика. Столько мыслей крутилось в его голове, но вопрос особо выделялся на фоне безумных идей: что делать? Схватить Андреа за плечи, и как следует тряхнуть, чтобы она пришла в себя и вспомнила наконец все, посмотреть ей в глаза и потребовать объяснений. И забери дьявол его душу, если он не хотел этого.
Девор на секунду представил свою жизнь, разделенную на цепи событий, так или иначе на каждой из них появлялось ее имя, где-то почти незаметно, будто и вовсе нет, но ты знаешь, что оно существует и смиренно ждет своего часа, а где-то оно почти до оглушения кричало своим мелодично шипящим «Андреа Шеппард». Вселенная должна была свести их снова хотя бы еще один раз для самой жирной и решительной в мире точки. И вот она взрывается. Как раньше. На ровном месте. Мужчина пытается вслушаться в ее слова, но понимает, что это бесполезно, околдованный решимостью и бурным происходящим, лишь согласно кивая на последнюю просьбу, пренебрегая мыслью об отсутствии порыва догнать ее. И забвение спадает через несколько безрубежных секунд. Томительно выжидая пока ее силуэт скроется за дверными створками, он весело хмыкает, опуская взгляд на слегка потрепанный конверт. Ты совсем не знаешь ее теперь. Отрезвляет. Время отрезвляет, окатывает ледяной водой, задерживая холод в груди. Никуда не денешься от простой истины: пять лет – это большой срок, особенно для ее возраста. Хотел бы узнать? Страх, смешанный со стыдом растворяется на дне опустошенной стеклянной чашки, пока он рассматривает полученный конверт. Носить такую вещь с собой – это ведь что-то значит? Забивая разум подобным, Девор прокрутил несчастный «дар» в руках, с неосознанной нежностью проходясь подушечками пальцев по шероховатой плотной бумаге. Не завалялся же он у нее там случайно и чем грозит его открытие?
Девор взглядом выводил написанные черными чернилами буквы на имени отправителя, держа в одной ладони этот ящик Пандоры, осознавая, что обратного адреса нет. Значит, не предусмотрено. Вот она - та самая точка находилась внутри и ждала его все эти годы. Макс проводит по уголку, поддевая его кончиком ногтя, чувствуя, как собственное дыхание доносится до ушей чем-то хриплым и тяжелым. «Только не прямо сейчас» и «Готов ли я к этому?» возникли уже когда строчки уверенно устраивались в сознании, несколько раз повторяемые за каждым новым предложением – хорошенько укладывались, как и их смысл.
- Твою мать, - выругавшись и ошарашив этим подошедшего официанта, Макс быстро извинился, кинул десятку на стол и, небрежно скомкав письмо в «шарик», запихал его в карман пиджака, направляясь к выходу на посадку. Лететь с паршивым состоянием не хотелось, но этот анальгетик стал еще больше необходим, лишь бы «не возвращаться, не гибнуть внутри».

Судьба. Я - Максимилиан Девор. Встаю пред тобой на колени и молю не издеваться надо мной более. Если я обидел тебя чем-нибудь, ты хоть намекни, я постараюсь это исправить. Но упиваться местью…разве тебе не должно это быть чуждо?
Будучи почти уверенным, что он обращается к женщине, Девор возвел горе-взгляд к потолку боинга перед тем как осознать, что место 23K занято мисс Шеппард. Он увидел ее как только поднялся с трапа и прошел в эконом-отсек, хотел пройти мимо, но…
Я серьезно, намекни!
- Мы не будем строить из себя невесть что, - неожиданно сипло произнес мужчина, расположившись в соседнем кресле. – Это написано тобою давно, и я почти уверен, Ни черта! сейчас ты другой человек. И я другой, Ни черта! - повернувшись к девушке с улыбкой, честно говоря, просто охреневая от своей уверенности, заключил он. – Поэтому мы просто пролетим по нужному нам маршруту, коли так было угодно, и, - язык странно не поворачивался произнести следующее. Откашлявшись и снизив голос на пару тонов: - разойдемся.
Макс понял две вещи: нельзя быть уверенным в женщине, которая тебя оставила, ровно как и в женщине, которую оставил ты. И сейчас он почти уверенно сделал выбор в пользу второй, но никак не мог отвести взгляда от родных глаз первой.
- Простите, но 23K мое место, - разнеслось где-то поблизости, привлекая свое внимание. Мужчина средних лет с пачкой сухариков в руке, теребил перед лицом Макса и Энди свой посадочный талон. Тем лучше. Только вот «спасибо» Судьбе никак не собиралось срываться с языка. Бросив напоследок взгляд на темную копну волос, устраивающуюся сзади на два пролета, мужчина погрузился в новое чтение письма.