- Как настрой? - в бок ему упиралось что-то твердое, округлое, что в воображении дорисовывалось в длинный фалический символ с рукояткой, курком и магазином в наличии.
- Как костюм Тони Старка, - прокурор ещё не успел открыть ключами свою машину, так что они повисли на брелоке, одетом на палец, когда он отвел руки, показывая, что в них ничего нет. Стефан не видел ни того, кто за спиной, но судя по теням, тот был вовсе не один. Кажется, это была крайне неудачная идея - ехать вечером в супермаркет одному, не предупредив домашних, чтоб ждали его. С такой работой он часто оставался в прокуратуре допоздна, так что волноваться никто не будет. Ещё глупее было бросать машину там, где не было камеры. Он не был параноиком, но после одного памятного случая с разбитой фарой старался встать так, чтоб потом иметь возможность получить записи происшествия. Но сегодня он был чересчур задумчив.
- Эээ, - он едва собрался спросить хоть что-то, но его рот зажали, руки довольно грубо стянули чем-то за спиной, а после затолкали в машину. Мешок на голову, несколько тычков и вполне четкое указание вести себя тихо. Ну, да, чего греха таить, безрассудным героем, кто был готов кинуться в драку, пасть от вражеской пули, но не сдаться. Он был переговорщиком и именно того и ждал. Конечно, сердце стучало бешено, так, что в ушах отдавало будто басы на вечеринке, но ведь вряд ли его бы брали целой группой, чтоб куда-то увезти и убить.
К подобному он был готов ещё с самого начала своей карьеры, одно время даже переживал, старался не появляться на улице в пустынных местах в темное время суток, постоянно менял маршруты и вообще был ужасно постоянен в своём непостоянстве. Высокий статус сейчас давал ему с одной стороны больше поводов для беспокойства, но с другой и большую защищенность. Так что сейчас он минимум ждал визита к Дону Корлеоне.
Ехали где-то полчаса, хотя скорее всего меньше и вполне возможно, что намного больше, отсчитывать время про себя точно Стефан никак не умел. Да и по приезду его ожидания не оправдались. Когда с него стянули мешок, прокурор успел выловить взглядом несколько голов в маске, прежде чем согнулся от точного и сильного удара под дых, от которого согнулся пополам, удерживаемый за связанные руки.
- Здоровый, блять, кабан. Ну-ка, шевелись! - куда его тащили и зачем, были очень волнующими вопросами, но почему-то теперь ответа Стефан знать не хотел. Потому что предполагал что-то явно нехорошее для него. Зато успел перебрать в голове все закрытые за последнее время дела и те, что вел сейчас. У него было два варианта: либо месть за того, кто уехал недавно на десять лет, либо того предложение не сажать одного хмыря где-то на столько же. Но пока что от такого предложения хотелось отказаться. И даже после того, как Штольц оказался в горизонтальном положении, охая от первого мощного удара. И это явно был не предел. Стефан напряг мышцы, пытаясь вжать в себя голову, сжал плотно челюсти и весь съежился, морщась. Было больно. Даже не так - было очень больно.

Его не поленились поднять! О, Стефан даже успел в миг стать религиозным, прося у Господа помощи, правда, тут же согрешил, прося его же уничтожить всех врагов. Особенно, этих. Правда, Бог его немного простил, потому что по почкам почти не прилетало, а били всё чаще по животу, благо что пресс напрягать Штольц ещё мог. Не успел он вновь подумать о том, как этим молодчикам воздастся от него лично, если не умрет, как прилетел хороший такой удар в нос, от которого моментально хлынули слезы. Отец когда-то что-то объяснял про рефлексы и слезные канальцы, Стефан помнил, но было не до того. По зубам тоже отхватил. Как пытался отхаркнуть затекающую в рот кровь, но закашлялся, поперхнувшись, и та полилась по подбородку.
- У вас есть дфе минуты...
"Ох, ебать!" - этот акцент и голос он бы узнал и лет через пятьдесят точно. Персональная головная боль последние пару лет или чуть меньше. Адвокат с хищным, ублюдочным и обаятельным лицом, знатный подлец и не менее знатный оратор. Пожалуй, Стефан был согласен, чтоб здесь и сейчас оказались все те, кого он с холодностью отправил за решетку на очень долгие сроки, но не этот тип, у которого с каждым выигранным лично у Штольца делом поднималась цена за час его услуг. Пару раз в сердцах прокурор даже назвал его очень нехорошо. То есть он его в принципе часто нехорошо называл про себя, а тогда даже устыдился. То есть не совсем тогда, а после того, как остался победителем в зале суда, испытав привычную легкую жалость к адвокату.
И вот он тут. "Герой. Как Бэтмен прямо", - Стефан наклонил голову, выпуская сквозь зубы слюну. Его отпустили так же грубо, как и держали, прокурор больно стукнулся коленями о бетон и чуть было не упал, но каким-то чудом сохранил равновесие. Божественным видимо. Тем самым, что принесло сюда адвоката.
Он запомнил каждое слово, сказанное ими, каждое слово каждой болящей, ноющей и орущей клеточкой своего тела. Линдблад приблизился к нему и замер, пока Штольц переводил дыхание, то есть пытался отдышаться.
- И? - он хотел спросить это молча, но когда взглянул в лицо адвоката, то даже не смог сам считать выражение, слишком тут было темно, - развяжите мне руки, мистер Линдблад.
Борцовской привычкой он уперся в бетон пальцами ног, подгибая их, и перекатился назад, опять поморщившись, потому что приземление на пятую точку тоже было не самым приятным. Первым делом, когда его руки оказались свободны, он ощупал нос, осторожно, чтоб не повредить ещё сильнее: не сломан.
- У меня было несколько вариантов. Они не представились, - сообщил он адвокату, - значит, Метьюз?
Он ни разу не видел адвоката возле здания суда курящим, скорее всего, тот и не курил, но благо пачка нашлась в собственном кармане: несколько сигарет и зажигалка. Стефан стер кровь с лица, обтер её о ткань поло и дрожащей рукой выудил из пачки одну, прикурив с третьего раза.
- Про полицию это блеф, я правильно понял? Иначе бы лишились клиента и всех своих в будущем, - он затянулся и опять сплюнул кровь, шмыгнув носом, потом додумался запрокинуть голову, - спасибо вам, конечно, могли лишиться профессиональных трудностей.
Это не были преувеличения потешить своё самолюбие: он прекрасно знал, что не раз и не два портил Линдбладу картину, к тому же прекрасно видел его колкие взгляды. Кажется, не один прокурор победу в суде ставил ещё и наравне с личной победой.
- Но вы не потрудитесь объяснить, что тут делаете? Откуда вы узнали? - он снова прокашлялся и выкинул недокуренную сигарету, - вы на машине? Мне нужна ваша аптечка и телефон. Будьте любезны, помогите мне подняться.

Штольц согласно кивнул о приезде полиции. Он точно не знал, где находился, но предполагал, что место очень глухое, вряд ли можно на что-то рассчитывать. Качнул головой, слушая, что говорит ему Линдблад - жук, точно жук, не зря прокурор его так окрестил в своё время. Он ещё по колледжу его помнил. Не вспоминал, но знал, что даже там он умудрялся лихо изворачиваться и находить подход к тем, через которых сам Стефан прополз на локтях.
- У вас есть разрешение на оружие, мистер Линдблад? - спросил он полу-утвердительно, прокручивая в голове весь процесс экспертизы, - знаете методику работы полиции? Отслеживают, какой абонент находился на нужно территории в нужное время. Хотя, конечно, вы должны это знать. Наверняка, вы проезжали мимо камер. Так вы, собственно, расскажите, как здесь оказались?
Судя по его позе, подходить и заканчивать свой героический поступок тем же героизмом в оказании первой помощи нуждающемуся, он не торопился, потому Штольц снова потянулся за сигаретами. Никотин вызывал спазм сосудов, а со слабеющим кровотоком слабела и боль. Он выдыхал дым через нос, и это тоже останавливало почти уже не капающую кровь.
- Повторюсь, - строго сказал он, стараясь, чтоб в хриплом голосе прозвенела часто присущая ему сталь, - я благодарен вам. Но я бы не хотел мешать личное и профессиональное. Я соблюдаю закон, но раз уж вы настаиваете... Вы можете пройти свидетелем, можете придумать что-то о том, что сильно растерялись и потому не вызвали полицию, о том, как вы возмущены вопиющим беззаконием прямо под вашим носом. После чего весь преступный контент, я про группировки, сотрет из своих записных книжек ваш номер, как ненадежного. Можете пройти как соучастник, но, думаю, этого вы не хотите, хотя я думаю, что патрульные приехали бы намного раньше вас, если бы вы позвонили. Понимаете, о чём я?
Откуда-то он был убежден, что Линдблад, услышав это всё, не кинется его добивать. Не для того приезжал спасать, чтоб стоять и торговаться. Легко ему всё же сделки с совестью проводить, а вот Стефан ещё долго будет мучиться.
- Не вижу причин, по которым я должен поступиться буквой закона, сильно удариться головой и забыть всё, что тут происходило. Кроме того, что не хочу становиться вашим должником. Но вы ведь понимаете, что ко всему прочему я не хочу, чтоб эти ублюдки остались безымянной бандой из гетто, что не получила своего наказания, а вместо него счастливое воссоединение со своим братом.
Ему отчаенно хотелось послать адвоката в задницу: настроения, сил и желания торговаться не было.
- Вы знаете, что вам нужно сделать, чтоб в моем рассказе не склонялась ваша фамилия.

Штольца посетило странное чувство дежавю. Хотя, если быть совсем честным, оно посещало его регулярно, всякий раз накрывая собой, когда прокурор встречался взглядом с адвокатом. Обычно это происходило в самом зале суда. Чуть реже они столкнулись в коридоре, и Стефан отлично помнил, как подумал о том, что у этого подонка ещё и схожий вкус: сомнений в том, что именно его парфюм пах так, не было, а ведь это даже заставило прокурора в тот раз замереть и обернуться. Один раз они встретились на парковке, Шульц учтиво кивнул, отметил, что они одного роста или около того, и поспешил уйти. Это было второе их общее дело, и тогда ещё прокурор не испытывал желания баловать себя словесными перепалками с адвокатом вне стен зала заседаний.
Стефан наклонил голову, выражая всем своим видом что-то вроде: "Однако". Откуда адвокату было известно, где Штольц провел свой последний отпуск, что он ненавидит ракетки и собаку своей жены? Откуда он знал, что Стефану всегда было так важно отвечать на вызов? А что, если он во всем был лучше него? Прокурор сощурился, глядя куда-то в пространство, а его мыслям вторило это издевательское "Штеефан", теплое и с придыханием.
- Мистер Линдбланд, вы никогда не задумывались, что вам стоит работать в театре? - мягко спросил прокурор, подыгрывая и переводя на него уже свой обыкновенный взгляд, которым всегда смотрел в суде, - вы отказываетесь защищать Метьюза, а я считаю, что никогда вас тут не видел. Правда, медики говорят, что память странная штука, иногда пропадает, иногда возвращается. А относиться ко мне вы вольны как хотите, я не икаю, даже когда меня вспоминают.
Чертов адвокат умел заставлять его нервничать. Одним своим присутствием. Над Штольцем даже коллеги порой подшучивали, аккуратно, конечно, но вот прозвище "этот... любимый Штольцев" к нему неформально прилипло. Когда Стефан слышал его фамилию как защитника подсудимого, то невольно испытывал странну смесь того самого волнения, нервяка и предвкушения. Что-то в этом было. Достойное.
- И если вы всё таки расскажите, какие такие благородные порывы вас сюда прислали, то я потружусь оказать себе первую помощь сам. Думаю, с медицинской помощью разберутся уже доктора.

Конечно, у него была аптечка в машине - все законопослушные граждане её возили. Стефан опирался на копот в ожидании и уж было собирался рыться в поисках нужных лекарств, но Лейв его остановил. Впрочем, спорить прокурор не стал, из какого-то странного интереса подставил лицо, слушая ответ. Вообще-то, хотел перебить и сказать, что не так уж и уже хочет его знать, но понадеялся, что сейчас услышит какую-нибудь гадость.
И это было важно. От того, как он ответил, зависело отношение Стефана к нему. А он очень не хотел думать о нём лучше, чем думал сейчас, хватало того, что и так был ему обязан отсутствием множественных переломов. А им ведь ещё в суде бодаться. И пустись адвокат в какие-то пространные рассуждения о чести или, наоборот, скажи, что ему просто было скучно, Штольц не поверил. А вот услышанное...
- Если бы вы питали ко мне теплые чувства, то моё ощущение гармонии бы умерло, - пробормотал он, - звучит довольно эгоистично.
"Но не на столько, как мне хотелось бы", - подумал он, но вопрос про согласие проигнорировал. Риторический, что уж там, конечно, он бы тоже не хотел пасть такой смертью. Но и разговор ему этот не нравился. Стефан поднял руку и взял ей Лейва за запястье. Не перехватил, не сжал, не убрал от себя, просто остановил.
- Знаете, она, - он имел ввиду кровь, - мне не очень мешает, а вот отсутствие обезболивающего - сильно. Просто отвезите меня в городскую центральную больницу, и закончим с этим.
На взгляд он отвечал прямо, хотя вообще-то ему хотелось морщиться. Хотелось жаловаться, ныть, и даже такому выдержанному и сдержанному сухарю хотелось теперь расслабиться, отдаться в профессиональные руки, а не напрягаться, подбирая слова и выдерживая правила игры.
- И ваш телефон: время позднее, - добавил он после короткого молчания и выпустил руку. Когда адреналин в крови немного рассосался, сердце перестало биться так бешено, а мозг перестал переключаться из режимов "кажется, мы спасены" и "ой, надо снова напрячься", осознание того, что он стоит почти беспомощный и побитый перед своим главным соперником да ещё и благодаря нему стоит, а не лежит, нахлынуло с удвоенной силой.
Как ни странно, позвонил он не жене, а по памяти набрал цифры, нажал вызов и поздоровался с девушкой из диспетчерской городской больницы, интересуясь, на месте ли доктор Штольц, на что получил ответ, что тот на месте, но уже не принимает, и просто попросил передать, что Стефан Штольц скоро приедет и надеется его там застать. Видимо, схожесть фамилий всё таки давала понять, что такую просьбу передать стоит.